Когда его хватают чужие цепкие руки, а в нос ударяет резкий запах одеколона, Брюс понимает, что нашел Ад. Он не сопротивляется, потому что слишком пьян, и все, что он может – материть заплетающимся языком незнакомца и хватать его за неприятную на ощупь ткань пальто. Он слишком разбит и беспомощен, чтобы пытаться что-то делать. Робертсон обмякает и позволяет чужим рукам и чужому человеку увести себя в чужую квартиру в чужом районе. И чужом городе, Брюс уверен.
Его раздевают, заботливо придерживают за плечо, пока он блюет прямо на дорогой паркет. Робертсона выворачивает наизнанку. Он тяжело дышит, а на губах подсыхают остатки какой-то непереваренной еды и собственной слюны. Отвратительно. Но чужого человека это не смущает, будто тот привык убирать дерьмо за другими. Брюс смеется от этого, не обращая внимания на зарождающуюся внутри головы острую боль. Это будет утром, а пока можно издевательски развалиться на диване и смотреть, как незнакомец убирает его блевотину. Единственное, что Робертсон запоминает - светло-голубая рубашка, обтягивающая крепкую спину.
Утром он стонет проклятия, по-сухому разбрасывается матами и лезет рукой в трусы: он уверен, что находится дома. Чужой смешок, как ведро ледяной воды. Брюс вскакивает и воспаленным взглядом рыскает по лицу какого-то мужика.
– Ты, блять, кто такой? Какого хера я здесь делаю? – вопросы сыплются один за одним, но ответом на них является лишь молчаливая сдержанная улыбка. Брюс раздражается и хватает мужчину за рубашку. Хочется въебать от души, но он понимает, что сил сейчас нет. Отпускает. Отходит назад. Одежда на нем, это хорошо: они не трахались, ужа радует. Робертсон окидывает комнату взглядом, а после молча уходит, зарекаясь больше не пить.
Неприятный осадок остается надолго. Не дает сосредоточиться на работе, которая, собственно, нахер ему не сдалась. Брюс старается не думать, когда смотрит, как пластмассовый стаканчик заполняется черной жижей. Кофе на вкус дерьмовый, но другого выбора нет. Упирается рукой в край столешницы и закрывает глаза. Не думать, не думать, не думать... Блять. Он резко выдергивает стаканчик, и горячий кофе брызгами летит на пиджак. Брюс морщится, с отвращением отправляет стаканчик в мусорную урну и, матерясь себе под нос, возвращается в кабинет.
Мысли лезут даже тогда, когда он наматывает на кулак волосы очередной шлюхи. Сейчас подгон куда лучше. Эта сосет старательно и умело. Робертсон приоткрывает рот, наблюдая за чужой работой, но видит вместо милой мордашки четкую линию челюсти, тонкие губы, прямой нос и сотни мелких морщинок у уголков глаз.
– Блять, – он шипит и отталкивает шлюху от себя, быстро застегивая брюки. Та возмущенно вытирает рот и кричит что-то насчет оплаты. Брюсу страшно. Он выходит на улицу, а чужое лицо отпечатывается на внутренней стороне век. Стоит моргнуть – этот человек снова перед глазами.
Робертсон закидывается через пару кварталов. Шмыгает носом и мотает головой. Нужно выпить. Его губы растягиваются в плотоядной улыбке. Наркота действует быстро. Через пару минут он уже четко чувствует вкус разбавленного виски и запах сигаретного дыма. Это все въедается в кожу, оседает. Он грязный. Хочется избавиться от этого чувства. Брюс опрокидывает в себя последний стакан и снова чувствует запах этого блядского одеколона. Теперь он не матерится и даже не пытается въебать с пятого раза. Просто наваливается сильнее, утыкаясь носом где-то в районе плеча. Как он его находит?..
Утро не меняется. Головная боль, сухость во рту и желание быстрее сбежать из чужой квартиры. Незнакомец не меняется тоже. Встречает полуулыбкой и молчит. Брюс молчит тоже. Сейчас на нем нет рубашки, потому что он заблевал ее. Просить ее вернуть язык не поворачивается, но чужие руки любезно протягивают ее вперед. Свежая, чистая и приятно пахнет. Он почти чувствует заботу, когда теплая ткань касается спины. Хочется сказать "спасибо, дорогая", но Робертсон прикусывает язык.
Они не прощаются. Они не здороваются. Брюс напивается чаще и с каждым разом сильнее, надеясь не запомнить не только вечер, но и утро. Только с каждым разом образ незнакомца становится четче, ярче, острее. Его улыбка все чаще является пожеланием доброго утра, а его собственный хмурый сухой взгляд – ответом на это приветствие.
– Кто ты, блять, такой? – он спрашивает это снова. Это уже шестой раз, когда он ночует в чужой квартире. Мужчина отвечает ему все тем же неизменным взглядом и тонкой улыбкой. К черту. Робертсон заваливает его, вжимает лицом в диван и расстегивает собственный ремень. Его бесит. Его бесит все, что связано с этим человеком. Что ему нужно от него? Чего он добивается? Незнакомец не сопротивляется. Это раздражает еще больше. Брюс отпускает его и скалится. Покорность не вызывает желания сделать больно. Он уходит.
Робертсон старается не думать. Много курит, закидывается куда чаще и пьет исключительно дома. Из зеркал на него смотрит Кэрол. Он сжимает голову руками, мычит что-то себе под нос, а потом резко вскакивает на ноги. Арло всегда рядом, Арло знает, что происходит с Брюсом. Он чувствует как в нем живут сразу две неподвластные объяснению личности. Арло говорит, что все будет хорошо, но временных рамок не ставит. Все будет хорошо на том свете. Сейчас нам суждено мучится. Жить.
Помада в его руках ломается. Он неаккуратно размазывает ее по губам. Кэрол, твоя вторая личность Брюс, недовольно цокает языком и вытирает лишнее. Он благодарен ей. Сегодня они должны выглядеть отлично. Брюс проводит рукой по шее и почти ласково улыбается своему отражению. Его детка умница. Кэрол умница. Он знает, что она сделает все как надо. Робертсон натягивает чулки, аккуратно проводит рукой по бедру и закусывает губу. Кэрол подмигивает подведенным глазом. Они выглядят великолепно.
Сегодня ему не нужно напиваться для того, чтобы его Ад снова показал свое лицо. Сегодня он как никогда хорош. Кэрол оценивает его, а Брюс лишь ревниво рычит где-то в стороне. Это все ради того, чтобы узнать, что это за чмырь. Он не позволит ему коснуться ее. Робертсон знает, что этот мужик заинтересован. У него внимательный взгляд, отдающий нотками похотливости. Он не смотрел так на Брюса. Кэрол тянется вперед и улыбается ему. Она знает, как очаровать мужчину. Они не идут выпить, а сразу к нему. Брюса внутренне передергивает, но Кэрол заинтересована и не дает Робертсону показывать свое недовольство. Она улыбается, внимательно смотрит, закидывает ногу на ногу. Чужой взгляд скользит от лодыжки и до самого колена. Кэрол довольна, Робертсон - нет. Улыбка чуть вздрагивает, а в глазах на секунду проскальзывает злоба. Он портит весь вечер. Она просит закурить, незнакомец помогает. Приближается чуть ближе, чем это необходимо. Кэрол пленит эта вежливость. Она делает замечание Брюсу, а тот изо всех сил пытается держать себя в руках. Он даже терпит прикосновение к колену, все еще позволяя Кэрол улыбаться. Она овладевает разумом, и он дёргается внутри, пока чужая рука скользит под платье. Шлюха.
Утром просыпается Робертсон. Ему больно пошевелиться, но он все-таки поворачивает голову, чтобы увидеть чужое лицо на соседней подушке. Снова хочется блевануть, как в старые добрые времена. Он делает попытку приподняться, но спину ломит нещадно. Брюс силится вспомнить имя этого педика, чтобы после засадить его на пару деньков. Он найдет к чему придраться. Подкинет пакетик с кокаином. От этой мысли улыбается, но через пару минут хмурится. Имя все никак не хочет прийти в голову. В памяти всплывают только прикосновения, шепот и стоны. Морщится, потому что до одури противно. Ему нужно домой. Нужно запереть себя в четырех стенах и не выходить оттуда. Так будет безопаснее.
Робертсон смотрит на свое отражение в зеркале и не может понять, почему он выглядит так. Этот уебок захотел поиграть в ролевые игры, а он, не соображая на пьяную голову, согласился? Сука. Он растирает по щеке растекшуюся тушь, вытирает остатки помады с губ, а потом включает воду. Зачем-то долго и остервенело моет руки. Куски мыла остаются на обручальном кольце, прилипают и подсыхают. Брюс снимает его и кладет на раскрытую ладонь. Это маленькое напоминание, небольшая память о том, что у него когда-то было все. Робертсон не может с ним расстаться, хотя знает, что это кольцо впитало куда больше ненависти, нежели хороших, светлых чувств. А были ли они когда-нибудь? Он вздыхает и снова надевает его. Смотрит в зеркало и знает, что не хочет снова возвращаться сюда.
Брюсу кажется, что он нашел свой Ад. Ему кажется, что он нашел любовь. Он, почти не моргая, смотрит в зеркальное отражение. |
